Разговаривать со временем на его языке

Поводом для нашей встречи послужила очередная победа Алексея в очередном конкурсе драматургов с очередной пьесой. Он стал не постепенно, а довольно стремительно приучать нас к своим успехам. И мы уже перестаем удивляться, что пьеса нижневартовского драматурга (с натяжкой 300­тысячного города) признана лучшей во всероссийском или даже международном конкурсе. Вот так вот от больших магистралей и линий вдалеке, на конечной станции железнодорожной ветки, где-то там в заснеженной затерянной Сибири сидит человек и пишет. Пишет то, что потом интересно как минимум прочесть и москвичам, и омичам, и людям, близким к театру и совсем далеким от него. Могу судить об этом по нашумевшей пьесе «Горка», читку которой транслировали по одному из нижневартовских телеканалов. Она была интересна широкому кругу людей, а не только литературным критикам, коих, к слову, в городе нефтяников, кажись, и не водится.

Действие 1. «Первое знакомство»

Мы с нашим монтажером Лешей, который только устроился к нам на телестудию, пошли перекусить в «Империю». И пока мы обедали, я много чего о нем узнал. Во-первых, он мой земляк. Ну, этим меня уже особо не удивишь, здесь на Севере полно нас, омичей. Кроме того, за разговором он как-то обронил, что учится во ВГИКе на сценариста. Стоп. Еще раз: даже не с журналистом, а чуть ли не с техническим работником редакции пошли обедать в местную забегаловку, и я узнаю, что то, о чем я грезил чуть ли не всю свою жизнь, взял и воплотил вот этот человек, который сидит со мной за одним столом! Что это как не подзатыльник судьбы? Понятно, что все мои вопросы дальше были только об одном. Было это каких-нибудь 5-6 лет назад.

Действие 2. «А про вас что-нибудь есть в Википедии?»

А про вас что-нибудь есть в Википедии? Про Алексея Житковского уже целая статья. Загляните при случае. За пять последних лет он написал с десяток пьес, которые ставят разные театры страны, по его киносценарию был снят полнометражный художественный фильм, его пьеса «Горка» получила главный приз на всероссийском конкурсе современной драматургии «Любимовка». Кому-то, чтобы умереть с сознанием выполненного долга, хватило бы воплощения и одного из вышеперечисленных пунктов. Но наш герой не почивает на лаврах. 2 октября премьера «Горки» в театре на Таганке. Да-да, именно в том театре, где когда-то играл своего Гамлета Владимир Высоцкий. Короче говоря, мы созвонились и договорились о встрече. Вопросов накопилось много.

Действие 3. «Разговор с драматургом»

— Давай начнем с конца. Расскажи немного о пьесе, которая только что победила на международном конкурсе современной драматургии «PROдвижение».

— Написать эту пьесу меня подтолкнуло участие в проекте режиссера Александра Черепанова. Он его делает на базе Челябинского молодежного театра. Александр собрал нескольких драматургов и предложил тему 90-х – «Нирвана», Курт Кобейн. Мы написали небольшие пьесы. Я, Ирина Васьковская. И режиссер планирует собрать из них такой микшированный вариант. Премьера спектакля должна быть в ноябре в Челябинске. Думаю, интересный проект получился. Но в какой-то момент я решил выставить свою пьесу «Коби Брайант» на конкурс. Как оказалось, не зря. Ее заметили.

— Максим Горький написал «На дне». Пьесу начали ставить театры, и это позволяло автору снимать виллу в Сорренто и довольно безбедно жить на деньги от постановок. Ты пишешь пьесы, они идут по стране, как дела обстоят с арендой виллы в Италии?

— Эта вся театральная история совсем не про деньги. Потому что гонорары какие-то, проценты – это разовый успех, который сегодня есть, а завтра его нет. А кушать хочется всегда, это раз. Во-вторых, у меня большая семья, трое детей. Двое ходят в школу, один – в детский сад. Мы как-то крутимся с супругой, работаем. Ну и у меня такой довольно аскетичный образ жизни, кредитов нет, машины нет. Я много не трачу, ну и не сказал бы, что много зарабатываю.

— Зачем тогда тебе не приносящее никакого дохода театральное объединение «Куст № 6», которое ты собрал в Нижневартовске?

— Мечтал сделать то, чего мне не хватает в этом городе. Хорошо, что здесь есть драматический театр, театр для детей. Но как вы ходите туда? Пришли с женой, посмотрели спектакль и ушли. А мне хотелось, чтобы молодежь это обсуждала, сама в этом участвовала. Чтобы это была какая-то независимая история, не связанная с департаментом культуры, еще с чем-то. Чтобы это само рождалось, из народа. «Куст № 6» объединил и профессионалов, и непрофессионалов, но все с удовольствием участвуют в этом проекте. Мы берем современные тексты, язык, который адекватен этому времени. Мы не играем в театр, а пытаемся разговаривать со временем на его языке. Мне этого не хватало, мы это сделали и, кажется, у нас неплохо получается.

— Современный русский язык – это тот, что мы видим в соцсетях?

— Драматургия – это способ исследовать реальность. И если такая реальность есть, глупо ее отвергать: «Нет, мы будем говорить, как Тургенев». Все меняется. Меняется язык, меняется пространство вокруг нас, люди тоже меняются.

— С признанием тебя одним из ведущих современных драматургов изменился твой круг общения. Была ли какая-то робость входить в этот новый мир, встречаться с признанными мастерами кино и театра?

— Нет. Ничего такого не было. Потому что я пришел в эту профессию уже взрослым человеком, и у меня не было большой возрастной дистанции с нашими мэтрами. И потом, я просто пишу текст, ставят уже другие люди. Это им уже приходится в большей степени взаимодействовать со звездными артистами. Единственное, в чем была некая боязнь, это чтобы мой материал не оказался ниже уровня таких исполнителей. Всегда сомневаешься в том, что ты делаешь.

— Когда пишешь, есть чувство хита?

— Абсолютно нет. Есть такие вещи, которые тебе кажутся важными, нужными, прямо видишь, что это что-то потрясающее и это никого не трогает. А есть тексты, которые пишешь легко, даже можешь просто куражиться, и вдруг они выстреливают.

Здесь надо пояснить. Рассказать некоторую предысторию вопроса, который я сейчас ему задам. Он мне кажется трудным, а он ответит на него легко. Вот что значит собственный взгляд на вещи. После его ответа я остался в какой-то горе черепков собственных предрассудков об этике, морали. Как там у Тарковского? «Что отвердело, то не победит»… Дело было так: Алексея пригласили на торжественную церемонию (вместе с космонавтом Рыжиковым, их даже рядом посадили) вручения почетного знака «Гордость Нижневартовска». И все бы ничего. Но функционер на том конце провода вежливо попросил прийти в костюме или, на худой конец, в пиджаке. Это драматурга озадачило, а может, рассердило, и он выложил диалог с представителем администрации в соцсетях. Все посмеялись, вдоволь натешились в комментариях над чиновничьим формализмом. Но на церемонию Житковский пришел все-таки в пиджаке.

— Где ты взял пиджак?

— Я его купил в магазине, где продают поношенные вещи, за 2 тысячи рублей. Пиджак-то купил, но брюки не нашел. Я подумал, что провоцировать людей и приходить в трико (некоторые у нас любят в Кремль заявиться в спортивных костюмах), наверное, все-таки не годится. Но некоторые на награждении были без пиджаков, я видел.

— Насколько тебя волнует, то, что происходит в стране сегодня?

— Меня это очень волнует. Другой момент, как на это реагировать не знаю. Потому что, мне кажется, такой переломный момент в стране наступает, когда общество, люди, граждане узнали, что они могут какими-то правовыми способами добиваться справедливости. Не просто молчать, терпеть, ждать, а без боязни действовать. И вот эти дела с Иваном Голуновым, Павлом Устиновым и все, что сейчас происходит под трендом «Я, мы, страна», это очень положительный момент. Люди себя осознают не толпой, а согражданами, которые могут друг другу помочь. Я не хочу какого-то радикализма, называть одних плохими, других – хорошими, но это потрясающий момент. Мне кажется, мы на пороге чего-то интересного. Я бы хотел, чтобы все это закончилось благополучно и нечто поменялось в нашей жизни мирным путем. Я думаю, что все акции на это и направлены.

Андрей Шарко